Красные тюльпаны - Страница 18

— К бою! — скомандовал Типугин.

В ответ на его слова защелкали затворы винтовок и автоматов.

На подъеме немцы слезли с подвод, подталкивали их в гору, погоняли лошадей. Обоз втянулся в лес.

Прицельный огонь партизан сразу свалил половину гитлеровцев. Оставшиеся в живых не успели сообразить, что произошло, как раздался второй залп, застрочили автоматы. Только один гитлеровец залег за фурой. Поняв, откуда бьют партизаны, он открыл огонь по ближайшим кустам. Видя свою обреченность, фельдфебель отстреливался яростно и все время орал что-то, видимо ругался. Когда кончились патроны, он отшвырнул автомат, выхватил гранаты, одну за другой, кинул в кусты, а сам, прячась за подводы, кинулся назад.

Вслед ему прогремел одиночный выстрел, и фельдфебель рухнул в снег.

Партизаны вышли из засады. Догнали подводы, повернули назад. Убитых гитлеровцев отволокли в лес, собрали трофеи в последнюю повозку и двинулись в отряд.

Партизанская школа

Летом сорок второго года старший брат привел Сережку в партизанский отряд. Дома у Петра с матерью был долгий разговор. Екатерина Никаноровна сперва никак не хотела отпускать от себя меньшего сына: все сомневалась и колебалась. Но, узнав от Петра, что фашисты стали забирать по деревням не только парней и девчат, но даже детей и угонять их в Германию, скрепя сердце, согласилась.

Сережка быстро освоился в отряде. Мальчика все полюбили за живость нрава, старание и умение выполнять работу наравне со взрослыми. Ему сшили аккуратную гимнастерочку, выдали брезентовый ремень с подсумком, в котором лежали настоящие патроны в обоймах. Он приколол на фуражку звездочку, ту, которую подарил ему раненый красноармеец. Но главным событием для Сережки было то, что сам командир отряда вручил ему настоящий боевой карабин, и он с оружием в руках принял перед строем третьего взвода партизанскую клятву и подписался под ней.

Счастливый ходил он по лесному партизанскому лагерю и первое время то и дело расправлял под ремешком складки на гимнастерке с белым подворотничком.

Завидя идущего навстречу командира или партизана, которые все были намного старше его, он приосанивался, распрямлял плечи и лихо вскидывал к виску ладошку, приветствуя по-военному.

Он усердно изучал оружие. Знал, из каких частей состоит карабин, винтовка, автомат и пистолет. Умел правильно вложить запал в гранату и поставить ее на боевой взвод. Всему этому его научил брат Петр и другие партизаны. Вот только к пулеметам и миномету, которые имелись в отряде, его не подпускали. Но Сережка особо и не расстраивался. Он подолгу возился со своим карабином, заботливо протирал его тряпочкой, смазывал.

Часто он уходил на край поляны и там, прицепив на сук мишень с темным кружком посередине, залегал метрах в двадцати от нее, старательно прицеливался, подводил мушку и прорезь прицела под черный кружок, затаивал дыхание и плавно нажимал на спусковой крючок. Патронов в патронник он, конечно, не клал. Но после каждого сухого металлического щелчка передергивал затвор и вновь прицеливался. Так он тренировался, чтобы твердо держать оружие. Вскоре Сережка добился того, что карабин совершенно перестал подрагивать в его руках.

Военной подготовкой мальчик занимался с удовольствием, а вот дело, к которому его приставили, было ему прямо не по душе.

В партизанский отряд его приняли по всем правилам; как и брат Петр, он числился в третьем взводе и сперва думал, что, как и все, будет участвовать в боевых действиях против фашистов, ходить в разведку и взрывать вражеские эшелоны и машины. Но вместо этого ему приходилось работать на кухне и помогать поварихе тете Даше мыть посуду, чистить картофель, колоть дрова и носить воду. Горько было на душе у Сережки. Он замкнулся, ходил хмурый и часто просил брата поговорить с командиром, чтобы и его взяли на настоящее боевое дело.

Петр сначала отнекивался, потом обещал поговорить, но все как-то неопределенно. И когда Сережка потерял всякую надежду на помощь брата, то решил сам при удобном случае попросить командира. Случай такой ему вскоре представился.

Однажды утром, когда брат с группой партизан ушел в разведку, Сережка направился на кухню выполнять свой «наряд». Погода стояла ненастная, и настроение у Сережки было тоже неважное. Лес шумел, моросил дождь.

Сережка бегал с ведром к роднику, носил воду и заливал в большой котел, а сам думал, как бы подойти к командиру, поговорить с ним.

А командир точно угадал Сережкино желание — сам пришел на кухню. Увидев Андрюхина, Сережка поставил ведра на землю, поприветствовал командира.

— Как дела, товарищ Корнилов? — спросил Андрюхин.

Сам того не ожидая, Сережка храбро ответил:

— По-всякому, товарищ командир.

— Это как понимать? — удивился Андрюхин.'—Хорошо или плохо?

— Да уж не знаю, как вам сказать. Надоело мне, товарищ командир, при кухне находиться, — еще больше осмелев, сказал Сережка.

— Так, так, — озадаченно произнес Андрюхин. — Что же это получается? Ты, товарищ Корнилов, боец? Боец. И вот представь, что кто-то из партизан говорит: «Надоело пулемет таскать, он тяжелый». Подумай, кто же будет тогда воевать, сумеем ли мы фашиста разбить?

Сережка растерялся, смотрел на командира и хлопал глазами, а затем, широко улыбаясь, возразил:

— Не-ет, так ни один партизан не скажет.

— Но ты сам только что сказал «надоело».

— Да ведь я же про кухню, — стал оправдываться Сережка. — Я тоже воевать хочу, а мной повариха командует. Пошлите меня, я любое задание выполню. Честное слово.